Художница Наринэ Аракелян: «Мы платим по 200 миллионов долларов за неискусство»

фoтo: сoцсeти

— Итaк, пoйдeм пo виртуaльнoй экскурсии: oчeнь впeчaтляeт кaртинa «Мирaж»…

— В этoй кaртинe oткрывaeтся жeнскaя сущнoсть. Жeнщинa oчeнь чaстo живeт в крaсивыx иллюзияx, ee внутрeнний мир – этo ee сoбствeннoe oщущeниe сeбя в этoм мирe. Вooбщe всe кaртины – нa тeму сeбя, нa тeму сeлфи. Oни oтрaжaют внутрeннee сoстoяниe в кaкoй-тo мoмeнт. Здeсь, нaпримeр, зaпeчaтлeнa бoльшaя чистaя жeнскaя мeчтa, кoтoрaя живет среди воздушных замков и прекрасно себя чувствует в ожидании чего-то. Состояние ожидания, как правило. В данном контексте для меня имеет особое значение перерождение. Кроме этого, очень важно развитие моего искусства от изначальной картинки, которую я даю зрителю, до момента, когда в ней впервые появляется некий концептуальный смысл.

— Весьма необычная техника. Как создавалась эта картина?

— Все картины – рисуемое селфи, в данном случае мое селфи. Потом рисунок обрабатывается в digital и вручную, получается такая смешанная техника. Вообще здесь потом должна получиться волновая идея света, картины будут меняться. Сейчас их сделали в одной экспозиции, чтобы зрители могли ознакомиться именно с самим изображением, с самой изобразительной силой картины, а потом она будет совершенно другая. Картина станет абсолютно белой, и только в проблесках будет появляться изображение. Мы наблюдаем трансформацию искусства, трансформацию идеи, поэтому это не происходит в рамках одной выставки. В данном случае вторая выставка будет проходить в Берлине, и уже в том измененном виде она вернется в Москву на Cosmoscow.

— У вас идут сначала такие утопичные названия картин «Железный город», «Мираж», «Атлантида», а потом появляется «Колобок и лиса». Чем вас тронул колобок?

— Лиса соблазняет колобка, колобок – это каждый из нас. Каждый из нас не раз переживал такое состояние, когда он на чем-то попался. Вот колобок – это мы. История именно этой картины такая: красивая девушка танцует, а колобок под впечатлением, его глаза выражают большую заинтересованность. Все эти эмоции из него исходят, и он, как солнечная батарейка, излучает огромное количество эмоций. Они и дают возможность его съесть, потому что он абсолютно открыт. Кстати, это триптих о соблазнении колобка лисой, он включает еще следующие две картины – «Нирвана» и «Расследование». «Нирвана» – уже то ощущение, когда ты сам съел колобка и испытываешь чувство легкого наслаждения, когда получил, достиг цели и в душе у тебя такая нирвана. А «Расследование»… Тут все просто: расследование убийства колобка (смеется).

— Главной темой ваших работ стал свет…

— Потому что свет – это жизнь, истина и любовь. Я почувствовала некое community художников, которые, как и я творят на тему света. В данном случае очевидно, что появляется такое новое движение света.

…В этот момент к нашему разговору присоединяется куратор проекта Марина Глухова:

— Да, и правда это уже превратилось в такое световое community, — рассказывает Марина, — думаю, за год оно вообще разрастется…

— В описание вашего проекта выделена такая фраза: «Свет – то, что одновременно связывает нас и что разделяет». Как это происходит?

фото: соцсети

— У нас, скорее, не то, что свет связывает и разделяет, это, скорее, переход из одного состояния в другое. Во-первых, невозможно воспринимать свет без тьмы, должен быть какой-то контраст. В одном человеке, грубо говоря, сидит добро и зло, восприятие правильно и неправильно. У нас сама выставка называется NAPROSVET, то есть это не тупо свет, а это именно о том, как проходит осознание света, как в свете освещаются некие события, как человек борется в себе между положительным и отрицательным. Идет что-то вроде борьбы темной и светлой стороны. Как нас связывает свет всем хорошо известно, потому что все становятся на сторону позитива. Как он нас разъединяет? Разъединяет, когда мы отрицаем свет, когда становимся непрозрачными, не пускаем его к себе в сердце, в душу, и действуем на уничтожение себя. Такая личная эпоха Атлантиды.

…Возвращаемся к диалогу с Наной:

— То есть работы должны заставить зрителя разобраться в своем внутреннем мире?

— Я просто придерживаюсь такой истории, что бесполезно предлагать людям покопаться в себе. Почему работы – это селфи? Я очень открыто выставляю их, потому что я хотела показать личный пример, как детям показывают. При воспитании наших детей, если ты будешь курить сигареты и говорить: «Малыш, ни в коем случае не кури!», то вряд ли он тебя послушает. Если он видит, что ты занимаешься спортом, ведешь такой правильный образ жизни, скорее всего, он будет подражать именно этому. Мне кажется, что и тут работает точно такой же эффект. Они в любом случае эту энергию впитывают, они в любом случае ее чувствуют и, конечно же, переносят на себя. Это свойственно человеку. Мне кажется, что человеку после просмотра моих картин тоже захочется на что-то посмотреть и что-то внутри себя открыть. Приходя на выставку, люди попадают немножко в другой мир, в мир меня. В нем они начинают чувствовать меня, я проецирую себя на каждого человека и всех людей на себя. Такой обмен.

— Были ли какие-то проблемы при создании работ?

— Нет, все было очень просто (смеется). Ну, конечно… Нам мешали, как могли. На самом деле было очень много различных моментов, у нас постоянно случались какие-то истории. За день до выставки у нас просто вырубился весь свет, все перегорело, ничего не работало, пришлось менять все лампы. Марина, кажется, больше знает, что там происходило, потому что я просто бегала в ужасе и кричала: «О, господи, все срывается!». У нас постоянно что-то происходило.

Но не это главное. У современного искусства сейчас большая проблема недосказанности. Оно настолько не досказано, что без объяснений ты уже ничего не поймешь. Это же изобразительное искусство, правильно? Мне бы просто хотелось, чтобы картинку люди успели воспринять, чтобы был какой-то ассоциативный ряд, какая-то связь, я хотела выстроить историю.

— Говоря про современное искусство, сейчас, особенно в России, бытует мнение, что современное искусство – не искусство, и вообще вещь непонятная. Как бы вы опровергли это утверждение?

— Знаете, это нормально. Мне кажется, что в каждое время современное искусство – не искусство. А потом проходит время, и все мы платим по двести миллионов долларов за это «неискусство». С течением времени все становится искусством, находится мысль во всем. Эта история стара, как мир.

Искусство прежде всего это мышление. Нельзя отрицать того момента, что, например, Малевич со своим черным квадратом тоже никого не впечатлял, но, однако, там оказалась куча каких-то идей. И очень много возникает таких моментов, которые потом двигают нашу цивилизацию вперед. Да, это прежде всего, мышление. Человек в какой-то момент что-то домысливает, визуализирует по-разному, на каком-то таком уровне, а потом это уже расшифровывается. Сейчас у нас просто даже нет инструментов, чтобы понять. Я считаю, что современное искусство имеет место быть, и что-то из этого перерастет во что-то великое, а что-то останется бледным, и так всегда.

Comments are closed.